Хотите получать наши новые материалы? Подпишитесь:
Отправляя данные, Вы подтверждаете, что согласны с
положением об обработке персональных данных
Советские авторы любили подавать Гражданскую войну как борьбу эксплуатируемых и эксплуататоров, бедных и богатых, тех, у кого ничего не было, и тех, у кого была крупная собственность, в том числе, недвижимая. Так, историк Леонид Спирин считал главным мотивом белых нежелание смириться с тем, что «рабочие и крестьяне отняли у них и их отцов земли, имения, фабрики, заводы». Это мнение активно продвигалось и в произведениях официального искусства. Надо признать, что советский кинематограф создал поверженному врагу блестящую рекламу. Белые офицеры в фильмах непременно имеют светские лоск, носят золотые погоны и ностальгируют по своим поместьям и прошлой богатой жизни. То есть это явно очень состоятельная публика или, по крайней мере, долго бывшая таковой.
В действительности материальное положение русского офицерство накануне революции оставляло желать лучшего. «Среди служилых людей с давних пор не было элемента настолько обездоленного, настолько необеспеченного и бесправного, как рядовое русское офицерство. Буквально нищенская жизнь, попрание сверху прав и самолюбия; венец карьеры для большинства – подполковничий чин и болезненная, полуголодная старость», – написал Антон Деникин в «Очерках русской смуты». По его определению офицерство представляло собой «интеллигентный пролетариат». Таким «интеллигентным пролетарием» был и сам Деникин (сын крепостного, выслужившегося в офицеры). Другой лидер белого движения на Юге России Михаил Алексеев родился в семье бывшего солдата сверхсрочной службы и тоже не владел никакой недвижимостью. По одной из версий, отец генерала Лавра Корнилова, еще одного руководителя белых, сумел накопить на небольшой домик в Усть-Каменогорске. Однако у Лавра Георгиевича своего жилья не было.
Полковник Александр Кавтарадзе в своей классической перестроечной монографии «Военные специалисты на службе Республики Советов» приводит список из 71 белого генерала и старшего офицера, которые участвовали в так называемом «Ледяном» (Первом Кубанском) походе. Из этого количества лишь у четверых подтверждено наличие недвижимой собственности. Генерал-лейтенанту Якову Гилленшмидту принадлежало родовое имение с 2,4 тыс. десятин земли (2,6 тыс. га). У генерал-лейтенанта Владимира Карцова находилось в собственности 2 тыс. десятин (2,2 тыс. га). Полковник Алексей Корвин-Круковский приобрел 430 десятин (469 га) с усадьбой. Командир Корниловского ударного полка Митрофан Неженцев владел имением совместно с матерью. Известно также, что недвижимость была у родителей подполковника Льва Ерогина (но не у него самого). «Совершенно очевидно, что имущественное положение у основной части участников «Первого Кубанского похода» – офицеров военного времени, юнкеров, воспитанников кадетских корпусов и гимназистов старших классов было еще более скромным», – заключает Кавтарадзе. Можно сказать, что любой зажиточный украинский крестьянин, грамотно воспользовавшийся Столыпинской реформой и приватизировавший 8-12 десятин земли да к тому же имевший хорошую избу, инвентарь да скотину, был намного богаче среднестатистического белого капитана или поручика.
Адмирал Александр Колчак занимал должность верховного правителя. Иными словами он был президентом всей белой России с фактически неограниченными полномочиями. Но ни столь высокий пост, ни предыдущие годы успешной военной карьеры не привели к появлению у адмирала какой-либо недвижимости. При этом одно время среди революционных матросов Севастополя ходил слух, будто Колчак – крупный землевладелец. Разумеется, слух этот не имел никакого реального основания. Александр Васильевич, как и большинство военных, жил в съемных квартирах. Дольше всего – целых шесть лет – он вместе с семьей снимал жилье в доходном доме Ивана Львова на Большой Зелениной улице в Санкт-Петербурге.
Затем Колчак переехал в Либаву (ныне город Лиепая в Латвии), где была построена база Балтийского флота. Когда началась война с Германией, фронт очень быстро достиг приграничной Либавы. Наступление неприятельской армии привело к стихийной эвакуации. «В первые дни был обстрел Либавы, моя жена с некоторыми другими женами офицеров бежала из Либавского порта, бросивши все. Впоследствии это все было разграблено в виду хаоса, который произошел в порту. И с 1914 г. я жил только тем, что у меня было в чемоданах в каюте. Моя семья была в таком же положении», – сообщил адмирал на допросе, организованном чрезвычайной следственной комиссией в Иркутске. Ранее Колчак заявлял: «Если кто-нибудь укажет или найдет у меня какое-нибудь имение или недвижимое имущество, или какие-нибудь капиталы обнаружит, то я могу их охотно передать». Будучи верховным правителем, он выбрал в качестве временной резиденции дом купца Батюшкова. Это нарядное одноэтажное здание, построенное в стиле популярной на рубеже прошлого века эклектики, и сегодня стоит на Иртышской набережной в Омске. Сейчас там расположены музей Гражданской войны и городской ЗАГС. Дом очень хорошо и даже придирчиво охранялся (что, впрочем, не уберегло его от взрыва в августе 1919 г.). Колчаковская служба безопасности заставила Капитона Батюшкова собрать уйму разрешительных документов, чтобы провести обмер помещений в собственном доме.
У Николая Юденича, в отличие от многих других лидеров белого движения, была собственная недвижимость. В бытность свою начальником штаба Кавказского военного округа он приобрел дом на Инженерной улице в Тифлисе (ныне Тбилиси). Кроме того, Юденич владел имением в Кисловодске. Оба актива генерал продал в 1917 г. – после того, как его отправили в отставку с поста командующего Кавказским фронтом. К этому шагу его подтолкнул совет сотрудников банка, где хранились семейные сбережения. И надо признать, что совет доброжелательных клерков серьезно облегчил жизнь Юденичу. Вырученных средств хватило на сносную жизнь в эмиграции и покупку небольшого дома в Сен-Лоран-дю-Вар (пригород Ниццы). И у генерала еще оставались деньги на помощь различным просветительским кружкам и местной русской гимназии. В популярной литературе и петербургском городском фольклоре встречается такое словосочетание, как «дача Юденича». Это элегантное здание в духе «северного модерна», построенное в финском поселке Тюрисевя (сейчас поселок Ушково в черте Курортного района Санкт-Петербурга). До революции оно было известно как «дача Йергенса» и входило в большой девелоперский проект инженера Орловского, который планировал создать на берегу Финского залива целый курортный кластер с отдельной трамвайной линией. По некоторым сведениям, в январе 1919 г. на этой даче состоялась встреча Юденича с представителями либеральных и правосоциалистических партий, а также крупных бизнесменов, готовых поддержать борьбу с большевизмом. Собственно, после этого события этот дом и стали называть «дачей Юденича». К 2012 г. здание пришло в полную негодность, и его снесли.
Наиболее состоятельным среди командующих белыми армиями был барон Петр Врангель. Он принадлежал к древнему и очень разветвленному роду датского происхождения. Его дядя Михаил Георгиевич владел прекрасной усадьбой Торосово (в настоящее время это территория Волосовского района Ленинградской области). Главной ее достопримечательностью являлся замок, повторяющий образцы английской неоготики. В инфраструктуру поместья входили ландшафтный парк, конюшни, каретные сараи, дома для прислуги. Все постройки, включая хозяйственные, были украшены изящным декором из лепнины и кирпича. Барон на свои средства построил школу для крестьянских детей и проложил дорогу. Последний владелец имения Георгий Михайлович Врангель был убит красными матросами на глазах родных. От этого потрясения его старший сын Юрий лишился рассудка, а мать Шарлотта Павловна скончалась спустя несколько дней. Остальные члены семьи вынуждены были спасаться бегством. В опустевшем замке разместился сначала клуб. Потом его место заняла школа. На сегодняшний день от усадьбы остались одни развалины, которые, однако, сохраняют трагическое великолепие.
Отец белого генерала Николай Георгиевич Врангель пробовал себя в бизнесе. Он получил должность агента Русского общества пароходства и торговли (РОПиТ) в Ростове-на-Дону, которое занималось экспортом угля и пшеницы, участвовало в тендерах на строительство местной конки и благоустройство городского парка. Под офис РОПиТа был специально построен двухэтажный особняк на Донской улице. К нему примыкало одноэтажное неоклассическое здание с кариатидами. С конца XIX в. оно известно в Ростове-на-Дону как «дом Врангеля». Именно там жил Николай Георгиевич с женой и тремя сыновьями – Петром, Николаем (впоследствии замечательный искусствовед и сотрудник Эрмитажа) и рано умершим Всеволодом. После смерти младшего ребенка Врангели переехали в Санкт-Петербург.
Молодой барон Петр Николаевич исключительно удачно женился. Его супруга Ольга Михайловна Иваненко была дочерью камергера и фрейлиной императрицы. Тестю и теще Врангеля принадлежали обширные поместья в Подольском (1,3 тыс. десятин, или 1,4 тыс. га), Бобруйском (8,6 тыс. десятин, или 9,4 тыс. га) и Мелитопольском (10,9 тыс. десятин, или 11,9 тыс. десятин) уездах. Как и все лидеры белого движения, барон придерживался мнения, что почти вся помещичья земля должна достаться крестьянам. Но не в виде коммуны, а как законно оформленная собственность и за соответствующий выкуп. Однако, если Деникин и Колчак считали, что один российский парламент (Национальное учредительное собрание) вправе урегулировать этот вопрос, то Врангель приступил к реализации этого плана на практике. Согласно положениям врангелевской реформы, крупные землевладельцы лишались приблизительно от 80 до 90% площади своих имений. Барон подчеркивал, что он сам помещик, и у него первого придется делить землю. Злые языки усматривали главный мотив генеральского «Приказа о земле» в желании насолить теще, мелитопольские владения которой оказались на территории, контролируемой войсками Врангеля.
Врангель был исключением среди белых офицеров и генералов, которые в массе своей уступали по уровню благосостояния не только ему, но и своим противникам. Дзержинский рос в родительском имении, отец Троцкого арендовал огромные земельные наделы на Херсонщине и получал доход с криворожского рудника «Надежда», а Ульянову-Ленину в наследство достался десятикомнатный особняк с 5 га земли.
Еще больше полезной информации из мира недвижимости на нашем Youtube - канале Недвижимость+
